трубадуров. На самом юге говорили на баскском языке, которого не понимал никто, кроме его непосредственных носителей. Среди басков большой популярностью пользовалась древняя легенда, рассказывавшая о том, как дьявол решил выучить баскское наречие, чтобы легче завоевывать души местных жителей и затем обрекать их на адские мучения. Семь лет враг рода человеческого учил этот язык, но смог запомнить только два слова – bai (да) и ez (нет), да и те вскоре позабыл.
Этот разношерстный набор земель, населенных разноязычными людьми, воспитанными в разных культурных и политических традициях, был создан исключительно благодаря счастливому сочетанию капризов генеалогии, причуд феодальных обычаев и торжества военной силы. Он перманентно находился на грани распада и грозил расползтись по швам как лоскутное одеяло. Сохранить его целостность могла лишь твердая рука единого правителя, которому требовалось прилагать для этого немало сил и энергии. Генри II постоянно разъезжал по своим обширным владениям, внезапно появляясь в самых отдаленных их частях. В народе ходили слухи, что король умеет летать, но на самом деле он почти не слезал с коня, из-за чего на ногах у него нередко образовывались болезненные язвы.
Конгломерат практически ничем не связанных между собой территорий, власть над которым волей судеб получил Генри II, спустя века многие ученые стали называть Анжуйской империей. Конечно, у этого термина есть некоторые изъяны, поскольку он не в полной мере соответствует специфике обозначаемого им явления. Да и владыки этого образования формально никогда не носили императорского титула.
Тем не менее предложенное в качестве альтернативы неуклюжее название Территория Плантагенетов (фр. Espace Plantagenet) кажется еще более некорректным. Во-первых, оно совершенно лишено какой-либо политической и социальной смысловой нагрузки; во-вторых, не отвечает принципу историчности. Династия Плантагенетов получила свое название только в XV веке, а к тому времени анжуйское квазигосударство уже давно прекратило свое существование. Поэтому за неимением более точного определения и для удобства понимания мы будем называть земли, которыми правили Генри II и его сыновья, Анжуйской империей.
* * *
Выйдя замуж за Генри II, аквитанская красавица быстро доказала всему христианскому миру, что отсутствие детей мужского пола в предшествующем браке было вовсе не ее виной. Пятнадцать месяцев спустя у Алиеноры родился первенец – Гийом, который, правда, умер в трехлетнем возрасте. Второй сын, получивший в честь отца имя Анри, появился на свет в Лондоне в 1155 году. Третьего сына (второго из выживших, если принимать во внимание раннюю смерть младенца Гийома) Алиенора родила 8 сентября 1157 года. Скорее всего, это произошло в королевском дворце Бомонт, расположенном у северных ворот города Оксфорда.
Мальчика нарекли Ричардом[39]. С его рождением было связано несколько интересных фактов. Прежде всего, среди его предков были анжуйцы, нормандцы, фламандцы, уроженцы Мэна и Аквитании. Но придется основательно покопаться в генеалогии, чтобы найти в ней хоть каплю англосаксонской крови. Ближайшей родственницей, в чьих жилах она текла, была его прапрабабка Маргарет Уэссексская, она же святая Маргарет Шотландская – дочь Эдуарда Этелинга и внучка Эдмунда Железнобокого, короля Англии из Уэссексской династии.
Кроме того, Ричард получил имя, которое было популярно только среди герцогов Нормандских. В старофранцузский язык оно пришло из протогерманского, где rīk – означало «правитель, король», а hardu – «сильный, храбрый», и полностью расшифровывалось таким образом как «сильный правитель». Не совсем понятно, почему мальчика решили назвать в честь его предков именно по нормандской линии, и уж тем более загадочно, из каких соображений родители дали ему это имя – он не был старшим сыном, и полновластным властителем Анжуйской империи по смерти отца должен был стать его брат Анри.
Нетрудно представить, какое раздражение вызывало у Луи VII каждое новое счастливое пополнение анжуйского семейства. Ему-то за четырнадцать лет совместной жизни Алиенора не родила ни одного мальчика. Король Франции тщетно пытался обзавестись законным наследником. Он женился вторично – на принцессе Констанце Кастильской – но и тут его преследовали неудачи.
Со стороны действительно казалось, будто семейная жизнь у Алиеноры наладилась, однако ее независимый характер и тут не сулил королевской чете безоблачного будущего. Если она прежде не смогла ужиться с любящим ее покладистым мужем, то вряд ли можно было ожидать мира в семье, где столкнулись две сильные, самовластные натуры, привыкшие повелевать многочисленными подданными в своих обширных владениях.
Нет никаких оснований предполагать, что Генри II испытывал какие-то теплые чувства к своим детям, в том числе и к младенцу Ричарду. Вечно погруженный в государственные дела, он был полностью поглощен проблемами, связанными с управлением обширными континентальными владениями и почти не виделся с родными, которые жили вдали от него, в безопасной Англии.
Алиенора также не слишком баловала детей своим вниманием, хотя по-своему была привязана к ним и особенно к Ричарду, который считался ее любимцем. Тем не менее сама она сына грудью не кормила, поскольку это не было принято в аристократических семьях. С самого раннего возраста Ричард был отдан на попечение кормилицы – саксонки Ходиерны из Сент-Олбенса. У женщины в один день с Ричардом родился сын Александр Некам, впоследствии ставший знаменитым ученым, теологом, поэтом и аббатом августинского Сайренсестерского аббатства. Ходиерна кормила родного сына левой грудью, а принца Ричарда – правой, ибо тогда считалось, что молоко из правой груди более питательно.
Именно кормилица восполнила мальчику всю недополученную от родителей любовь и нежность. Привязанность к ней Ричард сохранил на всю жизнь и назначил ей щедрый пенсион. Более того, ее именем был назван целый приход – Нойл-Ходиерн в Уилтшире. По всей видимости, Ходиерна стала единственной кормилицей в истории страны, удостоившейся такой чести.
* * *
В глазах Генри II Короткой Мантии основная ценность его детей – и Ричард не был здесь исключением – заключалась в возможности использовать их в дипломатических интригах в качестве приманки. Заключение выгодного династического брака считалось весьма надежным средством скрепить политический союз, хотя на практике такой ход никаких гарантий не давал и срабатывал далеко не всегда. Свою первую небольшую роль в эффектно задуманной постановке отца Ричард чуть было не исполнил в возрасте полутора лет.
Генри II активно готовился к кампании против Реймона V графа Тулузского, желая вооруженным путем реализовать давние претензии герцогов Аквитанских. Тулуза была очень важным стратегическим, торговым и финансовым центром. Через нее проходили дороги, соединявшие крупные порты на Атлантическом океане – Ла-Рошель, Бордо и Байонну – с портами Средиземного моря. Генри II стремился завладеть графством, поскольку имел на то определенные права. Говоря точнее, не он лично, а его супруга. Когда в 1094 году скончался Гийом IV граф Тулузский, то по местным законам ему должна была наследовать единственная дочь Филиппа. Однако власть в графстве захватил брат покойного – Реймон де Сен-Жиль. Нынешний граф Тулузский приходился последнему внуком, а внучкой
